— Игорь Александрович, чего было больше в ваших отношениях с Геннадием Адольфовичем — рабочих вопросов или человеческой дружбы?
— Последние 10 лет мы с Геннадием Адольфовичем практически ни на день не расставались друг с другом, за исключением ситуаций, когда один из нас куда-то уезжал. И даже в этом случае не было дня, чтобы мы друг другу не позвонили. Дважды я провожал Геннадия Адольфовича из Харьковского аэропорта, буквально держа его за руку. В 2014 году, к счастью, обошлось, он выжил. Позвонил мне на третий день после операции, и его первые вопросы были: «Как семья?» и «Как дела в Харькове?». Сразу включался в работу прямо с больничной койки. К сожалению, второй такой отъезд оказался для него последним. Поэтому мне сложно разделить работу и дружбу. Мы были друзьями, единомышленниками, союзниками, соратниками, тандемом, одной командой — пожалуй, так.
— Помните, как познакомились с Кернесом? Какое впечатление он произвел тогда?
— Два десятилетия тому назад мы оба были в составе Харьковского областного совета. Геннадий Кернес — человек поразительной энергии. Именно это я увидел в нем при нашей первой встрече. Геннадий Адольфович — один из немногих очень системных людей, государственных менеджеров, которых я знал. Мне довелось работать со многими руководителями области, города, но Кернес — один! У него был железный принцип работы: если решение принято, оно будет реализовано. Если для достижения цели нужен компромисс, он всегда будет найден, но не в ущерб стратегии, не в ущерб горожанам. Это очень подкупало в нем и привлекало — забота о городе, искреннее и беззаветное служение для того, чтобы Харьков был лучшим и постоянно развивался.
— Если верить слухам, вы никогда особо не хотели чиновничьей карьеры. Почему согласились идти замом к Геннадию Адольфовичу? Как он предложил, что вы все-таки согласились?
— Вот взял и просто предложил. Я не особо хотел, два-три дня думал над этим предложением. Но в то же время я всегда рассматривал госслужбу, работу в муниципальном управлении как возможность сделать свой город и жизнь людей в нем лучше, комфортнее, безопаснее. Это оказалось нашим общим с Кернесом стремлением. Поэтому мы и нашли друг друга на долгие годы. Принял предложение, потому что видел его системность и понимал стратегию.
— Покидая город, мэр всегда оставлял вас «первым на хозяйстве». Так было сразу или был период, когда он еще приглядывался?
— С самого начала общей работы у нас с Геннадием Адольфовичем была четкая нерушимая система координат, мы оба понимали каждый процесс, каждый проект во всех мелочах. Мы знали, какие решения могут потребоваться в любой из ситуаций. Кернес часто покидал Харьков по делам, и у нас были четкие договоренности, как действовать. В его отсутствие я всегда исполнял обязанности «первого». Провожая Геннадия Адольфовича в любую из поездок, обсуждал с ним, каждую деталь. И то, что я оставался в Харькове «первым на хозяйстве», всегда было для всех само собой разумеющимся.
— Наблюдая за вашей работой с горсоветом, городскими чиновниками, кажется, что вы переняли манеру своего шефа, а она была довольно жесткой…
— Мы не будем говорить о том, так я веду сессию или нет — этому оценку дадут харьковчане. Важен итог — результативные голосования. Мне важнее результат, который поддержат харьковчане, а не методы или чье-то их восприятие. Ну, и годы работы с Геннадием Адольфовичем, конечно, накладывают отпечаток: мы вместе работали 11 лет, встречались ежедневно и все обсуждали. Понятное дело, волей-неволей какая-то манера Геннадия Адольфовича перешла и ко мне.
— Давайте представим, что у вас есть возможность отметить пять мест Харькова мемориальными табличками с именем и барельефом Кернеса. Какие это будут места?
— Я не смог при жизни присвоить Геннадию Адольфовичу звание почетного гражданина Харькова — он постоянно отмахивался, говорил: «Потом». А я тогда настаивал как глава профильной комиссии, было много представлений, но Кернес скромничал. Одну из таких наших бесед незадолго до его последнего отъезда из Харькова я помню до сих пор. Он сказал: «Когда придет время, тогда и внесешь представление».
Сейчас время-то пришло, но его нет в живых… Однако память Кернеса мы непременно увековечим. Пять мест и способов это будет или десять, решит громада. Что касается памятника на его могиле — мы работаем над этим с архитекторами, скульпторами. Очень хотим, чтобы этот памятник отражал всю жизнь Геннадия Адольфовича и ее ритм. Он был неординарным человеком — и памятник ему должен быть неординарным. Мемориальная доска на здании городского совета — это мой долг, она появится. Так же как есть доска Евгению Петровичу Кушнареву. Что касается остальных предложений — переименовать парк Горького, назвать станцию метро именем Кернеса, переименовать какую-то улицу или проспект — это должны решить харьковчане. Проводим широкое обсуждение, и как скажет большинство горожан — так и поступим.
— Харьковчане задаются вопросом: продолжится ли вектор развития города, заданный при Кернесе? Чистота, порядок, стабильность, развитие…
— Лучший способ увековечить его память — реализовать наши общие планы и добавить к ним новые проекты, которые станут логическим продолжением нынешней стратегии. Город в последнее десятилетие очень мощно разносторонне развивался, ни на минуту не останавливался на месте. Еще есть куда расти. Амбициозные идеи, которые были слишком смелыми на время нашего общения, теперь вполне осуществимы и своевременны, даже необходимы для города и горожан. Я и наша команда имеем стратегию развития города: что делать в первую очередь, во вторую, в третью… И так на годы вперед, чтобы Харьков был топовым городом, которым мы сможем гордиться. Очень важна сейчас слаженная совместная работа всей нашей команды на благо Харькова — в привычном всем напряженном ритме и с таким же энтузиазмом, как и при жизни Геннадия Адольфовича.